Книга Одесский листок сообщает  - Николай Свечин

К утру справки по Иванову были собраны. Лыков лично изучил «Дневник агентурных сведений, доставляемых секретными сотрудниками» и прилагаемый к нему «Листковый алфавит лиц, упоминаемых в дневнике». Машинист при паровом отоплении промелькнул там дважды. В прошлом году он засветился при покупке у греческого шкипера пяти контрабандных браунингов. Арестованный с таким пистолетом портовый сносчик указал на машиниста. Иванов почему-то отделался устным внушением… Вторично он появился в рапорте осведа [24] по кличке Дроля. Там прямо говорилось, что Иванов снабжает оружием скоков Сахалинчика и Романовки. И действительно сам изготавливает у себя на службе боевые патроны приемлемого качества. Пора брать молодца!

Машинист-оружейник проживал на Трусовой улице. Сыщики стали совещаться. Питерцы предлагали взять его в проследку, чтобы он вывел их на банду «ежиков». Одесситы возражали: вдруг машинист туда пойдет через неделю? В конце концов местные одержали верх. Вечером того же дня Иванов был арестован без лишнего шума и доставлен в сыскное отделение. При обыске у него нашли три «бульдога» и ведро револьверных патронов кустарного производства.

Согласно статей пятнадцатой и шестнадцатой Положения об усиленной охране, наказание за это полагалось небольшое. Или штраф в пятьдесят рублей, или двухмесячный арест при полиции. Напугать этим бывалого человека невозможно. И Лыков поступил иначе. Он допросил Иванова один на один, тот юлил и врал. Тогда коллежский советник доверительно сообщил арестованному:

– Мы ведь все знаем. Ты поставляешь оружие банде, приехавшей из Николаева. Ребята-ежики они себя называют. Так? А эти «ежики» мне сильно интересны. Дело в том, что они убили на днях отца и мать моего помощника, титулярного советника Азвестопуло. Слышал о преступлении на Щелаковской улице? Недалеко от тебя, должен был слышать.

– Не пойму, куда вы клоните, ваше высокоблагородие, – набычился машинист. – Револьверы я держал для самообороны.

– Три? Дурак, у тебя всего две руки.

– Один сломался, я его выбросить хотел, да не успел – вы явились. Разбудили среди ночи…

– Ты думаешь отделаться двухмесячным арестом? Ракло беспорточное! Еще не понял, во что вляпался? Твои «ежики» казнили родителей полицейского чиновника из Петербурга. С особой жестокостью.

– Я тут при чем?

Лыков прищурился, поглядел так, что машинист похолодел.

– Меня сюда прислал сам Столыпин. А ему приказ дал сам государь. Велено всех зверей, кто в этом участвовал, изловить и повесить. Это Степка Херсонский и твои приятели-покупатели. Я сейчас выйду на часок, а сюда придет Азвестопуло. Звать его Сергей Манолович. Он будет спрашивать про бандитов. Мой тебе совет: скажи ему все, что знаешь. Иначе сам понимать должен: человек матери-отца лишился. Не скажешь – живьем с тебя шкуру сдерет и солью присыпет. Столыпин ему все разрешил.

Арестованный побледнел. Лыков распахнул дверь, и вошел титулярный советник с суровым лицом.

– Ну что? – спросил он. – Есть результат? А то дайте я попробую.

Не дожидаясь ответа, грек достал из карманов веревку и клещи.

Лыков встал:

– Бей, да позазвонистей. А я пошел.

– Я скажу, я все скажу! – завизжал Иванов. – Не мучайте!

– Быстро! – приказал Азвестопуло, глядя на оружейника с лютой ненавистью. – Где квартируют «ежики»?

– Завтра будут в обжорке Стамоглу по Среднефонтанской дороге. Я им туда револьверы должен снести.

– В котором часу?

– В одиннадцать ночи.

– Степка Балуца будет там, с ними?

– Не могу знать, ваше благородие! Он когда есть, когда нет; осторожничает.

– А кто же тогда в его отсутствие будет у тебя товар принимать?

– Податаман у него имеется, Вовка Белбес [25]. Вот он завсегда бывает. Правая рука, при делах, лихой человек.

– А Лукьян Самсонов входит в банду «ежиков»?

– Не знаю такого, ей-богу, не знаю!

Полицейские начали готовить арест банды. Двадцать человек, с ножами и револьверами. Если кто-то вырвется из оцепления, их потом ищи-свищи. Степка Херсонский – двадцать первый, и сдаваться ему нет никакого резону.

Раньше к одесскому сыскному отделению были прикомандированы от общей полиции одиннадцать городовых. Это были крепкие дядьки, опытные и смелые. Год назад вступил в действие закон о сыскных отделениях, который Лыков готовил много лет. В некоторых местностях вышло так, что от закона последовал вред вместо пользы… Министерство финансов урезало оклады жалованья сыщиков до минимума. Те отделения, которые прежде на временных основаниях более-менее держались, из-за нового закона потеряли в деньгах. Так произошло, например, в Киеве и Либаве. Не миновали беды и Одессу. Всех городовых вернули в общую полицию, а вместо них приказали взять вольнонаемных агентов. Но идти на копеечное жалованье охотников нашлось мало. Люди постепенно появлялись, но штат до сих пор не был заполнен. И как тогда задерживать два десятка головорезов?

Черкасов с Лыковым пошли к полицмейстеру и попросили силовой поддержки. Хорошо бы еще и армию привлечь! Кублицкий-Пиотух отправился к градоначальнику, коллежский советник составил ему компанию. Полномочия питерца были скреплены подписью Столыпина. Толмачев телефонировал в штаб округа. Лыков опять выступил в поход, теперь на Пироговскую улицу. В штабе его принял помощник командующего войсками округа генерал от артиллерии Фан-дер-Флит. Живой, без всякой чопорности, притом вся грудь в орденах. Алексей Николаевич знал биографию генерала. Воевать тот начал в Туркестане, где стал адъютантом легендарного Кауфмана. Затем бил турок, недавно опять дрался – с японцами; кавалер золотого оружия. Константин Петрович выслушал сыщика и сказал:

– Такой вопрос мы с вами решим сами, без командующего. Пехотного взвода вам будет достаточно?

– Вполне, ваше высокопревосходительство.

– Забирайте из учебного неотдельного батальона, что стоит на Новосельской. Я телефонирую его начальнику, мигом подготовим вам предписание – и с богом.

Уже через час Лыков беседовал с начальником батальона подполковником Лятуром. Тот прочитал бумагу и вызвал поручика со звучной фамилией Редкобородый. Явился гладко выбритый подтянутый офицер. Лятур дал ему устное приказание выполнять распоряжения коллежского советника Лыкова, во главе тридцати пяти штыков. Завтра в девять вечера всем быть наготове, с патронами в подсумках.

Повеселевший сыщик вернулся в городское управление. Там его поджидал Черкасов.

– Ну, подмогнет нам армия?

– Фан-дер-Флит выделил тридцать пять штыков при офицере. Выставим их в оцепление, для острастки.

– Очень хорошо. А я Гаврилу Бойсябога у пристава забрал. На правах помощника полицмейстера.